№25

Николай БЕРЕЗОВСКИЙ

Автор 48-страничной книжицы "Поздние грозы" (Омск, 1999) Татьяна Четверикова, как указано в аннотации, — "известная омская поэтесса", насочинявшая за два последних года то, что поместила под обложку "Последних гроз". Переосмыслив, похоже, в процессе творчества наследие классиков и почти классиков русской поэзии двух последних веков, например Пушкина, вроде бы размышляя "о загадочном народе / Во глубине тибетских гор", или Евтушенко, в противовес последнему возвеличила не легкомысленных сочинителей, а сеятелей разумного, доброго и вечного: "Учитель в жизни больше, чем учитель. / Земное воплощенье доброты".

Учителям "Последние грозы" рекомендую с особой настоятельностью, поскольку воспевшая их поэтесса — "новатор" и в русской филологии. Она ломает закосневшие устои в опостылевших всем правилах написания и употребления, скажем, непроизводных слов:

Но без этих СИРЕНЕЙ и этих акаций -
Ну куда мне?

***

Время яблонь и СИРЕНЕЙ,
Сушит губы первый зной.

***

Тепло, совсем по-человечьи,
СИРЕНИ шепчут и лепечут...

А какие рифмы: встречи — человечьим, лепечут — человечьи! А есть и вовсе потрясающие, какими непременно необходимо обновить закосневший поэтический словарь рифм: ними — нити, кем-то — комета, мне — часовни, нечто — нечет, трое — рая, локоть — плакать...

Здесь я заплакал, кусая локти, хотя и утверждают, что их ну никак не укусить. Заплакал потому, что, оказывается, своим талантом и любовью к поэтическому творчеству Четверикова обязана... малокровию! Господи, а её ещё общественной работой загрузили — член правления СП России!

Нет, не берегут в этой стране поэтов, а особенно поэтесс, обладающих "живой женской душой". Мёртвые у них, видать, души, у тех, кто не бережёт.

Впрочем, про "живые женские души" у Четвериковой, кажется, в какой-то другой книжке. У неё их то ли десять, то ли одиннадцать, изданных в основном в пору редакторства авторши в местном книжном издательстве, когда она воспевала трудовые будни строителей коммунизма. Но и "Последние грозы", только что узнал, вовсе не последняя. Последняя, говорят, под названием "Сентябрь" появилась. И я уже готовлюсь к новым чудным открытиям вроде такого: "Все окрестные омута. / Или омуты..." Глядишь, ещё одна пародия появится вдобавок к приводимой вместо окончательной точки:

Перетолмачив Евтушенку,
Я выйду к новым рубежам,
Своей поэзии нетленку
По всем склоняя падежам.

Поэтов всех в России круче,
Я вопрошаю, голова:
Зачем тебе, язык могучий,
Непроизводные слова

И эти — как их? — ударенья,
Одна с какими маета?..
Отныне пишем без сомненья
И омуты, и омута!

И благодарно на колени
Передо мною встанет Русь,
А я с охапкою сиреней
И книгой лирик вознесусь!

Николай БЕРЕЗОВСКИЙ

г. ОМСК