Николай Березовский
ТАЙНА ГИБЕЛИ ДЕДА ДАНИЛЫ
Оба
моих деда погибли на фронтах Великой Отечественной войны. Василий Петрович
Березовский, дед по отцу, – в декабре 1941-го под Москвой, а дед по маме,
Данила Андреевич Филатов, в январе 1945-го за пределами Отечества.
Я,
родившийся после Победы, никогда их не видел, да и они между собой не были
знакомы, хотя жили в Омске почти по соседству, один напротив другого, – Данила
Андреевич на правом берегу Оми, Василий Петрович – на левом. Омь – речка тихая,
но не свела их и бурная река войны, в какую вступили они с первых же её дней. А
вот их дети стали моими родителями. И от отца я едва ли не с пелёнок знал, что
дед Василий погиб героически. «В штыковой атаке», – рассказывал отец. Да и
вообще только герои могли отстоять Москву, а затем и погнать от столицы врага.
А вот мама о своём отце, а мне деде Даниле почти не рассказывала. «Пал смертью
храбрых. В Польше», – и всё.
- Пал –
это как? – допытывался я у мамы в детстве, надеясь, что дед Данила повторил
подвиг Александра Матросова, закрывшего собой амбразуру дзота. Ведь прежде, чем
закрыть амбразуру, надо подняться, чтобы затем на неё упасть, как показывали в
любимом мной фильме, который так и назывался – «Александр Матросов». Между
глаголами «пал», «закрыл» и «упасть» я тогда не видел особой разницы. И если
дед Данила «пал» на амбразуру… Очень уж хотелось мне похвалиться перед
сверстниками и дедом по маме, как я хвалился перед ними дедом по отцу. Но мама
на мой вопрос всегда отвечала одинаково:
- Пал
на поле боя.
- Да как,
мама, пал-то? – требовал я от мамы подробностей.
-
Смертью храбрых, – начинала плакать мама, и лишь тогда я от неё отставал. А
когда стал постарше, перестал и вовсе спрашивать о гибели деда Данилы, догадавшись, что она связана с
какой-то тайной, знать которую мне не следует.
Тайна
открылась спустя десятилетия, через месяц после смерти мамы. Разбирая
оставшиеся мамины документы и разные бумаги от поздравительных открыток и писем
до квитанций об оплате коммунальных услуг, я нашёл «Извещение» о гибели деда
Данилы – похоронку, как называли в войну такие горестные весточки с фронта. А
ещё тетрадный листок из школьной тетради, сложенный треугольником, с адресами
на лицевой стороне отправителя – штемпелем войсковой части, в которой дед
служил, и получателя – его жены, а мне бабушки, ненадолго пережившей мужа,
почему я почти не помню Евгению Леонтьевну. Само письмо от сослуживца деда было
на внутренней стороне страницы, когда расправишь треугольник.
Дед
Данила погиб в сорок четыре года. Странно, необъяснимо, но не случайно,
думается мне, я узнал тайну гибели деда, сравнявшись с ним возрастом. И сейчас,
спустя ровно 70 лет с начала Великой Отечественной войны, впервые открываю эту
тайну и для других.
Данила
Андреевич пал не на поле боя – в подвале замка
какого-то польского графа. Вино, хранившееся в подвале, оказалось
отравленным. А кто откажется снять усталость после боя, да ещё зимой, добрым
глотком вина? – заслужили! И похоронили весь взвод деда, кроме одного бойца,
как павший в бою, с троекратным залпом в воздух из личного оружия, а потом по
дивизии деда, армиям и фронтам, освобождавшим Польшу, распространили
приказ-инструкцию: питаться только с полевых кухонь, водоёмами пользоваться
после проверки, горячительные напитки, кроме наркомовской нормы, побоку...
«Мне по
молодости лет, – писал сослуживец и подчинённый деда, оставшийся в живых, –
мензурку всего плеснули, а всё муж ваш и отец ваших детей, Данила Андреевич,
век буду помнить: у тебя, сказал мне, молоко ещё на губах не обсохло...».
Конечно,
поведай мне мама правду о гибели деда в моём детстве, я был бы наверняка
разочарован и вряд ли бы гордился гибелью деда перед сверстниками. В детстве
геройская гибель представляется иначе. Но почему мама не открыла мне эту тайну
позже или хотя бы не показала «Извещение» и письмо сослуживца деда? – маюсь я
этими вопросами и по сегодняшний день. Хотя она и не лгала, повторяя слова в
похоронке: «Пал смертью храбрых». Как не лгали и писавшие её.
Потому
что…
Разве
сочтёшь, сколько уберегли младший лейтенант Данила Андреевич Филатов и бойцы
его взвода жизней от коварной смерти, какая страшнее гибели от пули, артналёта
или бомбёжки? Страшнее своей обыденностью в мясорубке войны. И поле боя в войну
– это тоже повседневная обыденность. От штыковых атак в занесённых полях Подмосковья
до подвала с отравленным вином почти накануне Победы…