Николай Березовский

ИЗРАИЛЬ КАК РУССКАЯ ПРОВИНЦИЯ

Отклик на статью Л. Аннинского «Занавес близко?»

Вклад евреев в русскую культуру  настолько велик, что, похоже, эта самая культура в её театральной, кинематографической и телевизионной составных сделалась за последнее столетие насквозь еврейской. Поскольку эти виды искусства почти сплошь представлены людьми одной национальности. А влияние этих «носителей» на массы непосредственное – через свои образы. И сколько ни перевоплощайся, представляя, к примеру, фольклорного Иванушку, если играющий его не русский, – в подсознании зрителя нееврейской национальности подсознательно откладываются не только внешние, несмотря на грим, особенности – от разреза глаз и формы носа до речевых отличий, но и внутренние, какие принято называть психотипическими. Недаром в народе бытует такое выражение: «Кровь заговорит (скажет, даст знать)». И прав Лев Аннинский, упомянув в своих записках Э. Цесарскую и Э. Быстрицкую, сыгравших в разные эпохи казачку Аксинью в экранизациях  шолоховского «Тихого Дона». Они и впрямь «несли в себе еврейские гены: им-то казачья стать давалась далеко не сама собой, а соответственно усилиями души…»

Только вот и душу-то не переиграешь, почему моя бабушка, старая казачка, пережившая в ту же пору не меньше Аксиньи, осталась равнодушна  к «киношной сродственнице», хотя и не ведала о национальности Э. Быстрицкой. Кто же поверил в Аксинью в образе актрисы, те, конечно, впитали в себя и частицу еврейской национальной культуры. Не привнесённой цивилизацией, а природной. А таких «частиц» за жизнь набирается у каждого ой сколько, и полукровками не по крови, а по духовному развитию становились уже русские, как и все другие народы и народности России. Обратный процесс, естественно, сказывается и на евреях, поскольку жить в обществе и быть свободным от его влияния не дано никому. Среда обитания и общения формирует человека в большей степени, чем прививаемые извне политические, национальные и иные воззрения. Почему многие из евреев, уехав в Израиль, там и не приживаются, попадая в категорию «русских».

На эту тему, болезненную для России, можно, впрочем, рассуждать до бесконечности, но вряд ли кто сомневается, что часть русской культуры (кино, эстрада, цирк, наконец, и даже «русские народные» песенные и танцевальные коллективы) давно уже, мягко говоря, не очень русские. Что само по себе не плохо и не хорошо, потому что так было, есть и будет. Но вот относительно писателей, попытавшись разделить их на русских и не русских, Л. Аннинский, на мой взгляд, сделал промашку и пришёл в итоге к ошибочному выводу: «Еврейство отходит на Землю обетованную. Кто не отойдёт, останется русским. Независимо от корней и генов».

С этим утверждением спорить было бы бессмысленно, не будь условия, какое превалирует  над генами и корнями вместе с кровью. И условие это настолько очевидно, что, право, я недоумеваю, почему его игнорировал столь блестящий критик и публицист. И решает, кем быть по национальности, отнюдь не решение решающего такой проблемный вопрос. Он может только решить СЧИТАТЬ себя тем-то по роду, оставаясь тем, кем и является на самом деле в среде обитания. А эта среда как раз и создаёт условие, упущённое Л. Аннинским, но я ещё немного потомлю тех, кто не догадался, что это за условие, несколько углубив уже сказанное выше. И те, кто отойдёт, по выражению Л. Аннинского, в Землю обетованную в сознательном возрасте, останутся всё же русскими до конца своих дней, будь они даже чистокровнейшими евреями. Если, конечно, проживая в России, не говорили исключительно на иврите или идише, игнорируя русский язык.

Вот это-то условие – русский язык, ставший родным, – и ломает напрочь вроде бы логическое построение автора записок «Занавес близко?» – подзаголовок коего «О вкладе евреев в русскую культуру» может быть только утверждающим. Вклад этот, повторюсь, велик чрезвычайно, однако если театр, кинематограф, ТВ и прочее, связанное с действом, можно отождествлять уже с еврейской культурой, отчасти привитой народам, населяющим Россию, то русская литература была и остаётся русской, несмотря на то, что и среди писателей евреев большинство. Но меня это не только не пугает, но даже не настораживает. Потому что и писатели-евреи пишут не на иврите или идише, а на моём родном языке, родном и для них, что и не даёт  мне никаких оснований относить коллег к нерусским писателям. И не русскоязычные они в силу родства с русским языком и по причине, опять же, того, что их предки говорили и писали «на еврейском», потомками забытом. Отсюда и нет никаких русскоязычных газет, коли они издаются русскими по языку и печатаются «русским» шрифтом. Не называя столь громких имён, названных Л. Аннинским, скажу совсем откровенно. Для меня, например, поэт Анатолий Кобенков, живущий в Иркутске, куда больший русский поэт, чем все омские поэты русского происхождения, вместе взятые.

Язык же, не мною сказано, это не только речь, устная она или письменная, а и – народ. Так что национальность, вполне возможно, будет определяться в будущем не кровью и генами, а языком, на каком с младенчества изъясняется человек. И чем больше людей считают родным язык русский, тем, значит, и Россия полнее русскими. Народы ассимилирует как раз речь. А если на русском ещё и творят на зависть коренному населению – что ж, пусть коренное население учится русскому языку у «инородцев». Поют же в народе песни Высоцкого и Городницкого, Галича и Визбора, упомянутых Л. Аннинским, слушают, млея, Кобзона и Долину, добавлю я, – и происков сионизма им не приписывают. А не на русском бы сочиняли и пели – их, может, и евреи бы не слушали. Да язык сам по себе и не несёт никакого национализма, энергетика, в нём заключённая, только благотворная, и Вавилонской башней народы наказаны за то, что забыли о Боге в своём стремлении стать выше Его. Но, кто знаёт, придёт, может, время, когда все земляне заговорят на одном языке. Возможно, даже на языке Пушкина, однажды, помнится, воскликнувшего:

Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой,

И назовёт меня всяк сущий в ней язык,

И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой

Тунгус, и друг степей калмык…

И никто из перечисленных здесь языков в великорусском шовинизме Александра Сергеевича не обвинил и не обвиняет, хотя и тунгус теперь не дикой. Несколько же ранее в этом же стихотворении строфой выше Пушкин и вовсе простёр свои притязания до космических:

И славен буду я, доколь в подлунном мире

Жив будет хоть один пиит.

Надо полагать, говорящий и пишущий на родном Александру Сергеевичу языке. А ведь и Пушкин по своим корням и крови из «инородцев». А вот уже почти два века – «наше всё». И будет оставаться нашим, пока живёт русский язык, а потеряет его народ российский, который большей частью русский, но и меньшими своими частями не менее русский, поскольку речь тоже русская, – и от России названия не останется, одна территория. Пока же надо радоваться исходу евреев из России. Потому что, если Л. Аннинский в этом исходе не обманывается, он выгоден России – даст Бог, Израиль станет её провинцией.

«Литературная газета», 2000 год.

 

Вернуться на Главную страницу

 

Хостинг от uCoz