Александр Лейфер
ПОЛГОДА
Горит, летит время – вот уже
полгода прошло с того сентябрьского дня, когда ушёл от нас известный сибирский
прозаик Михаил Петрович МАЛИНОВСКИЙ (2 01 1933 – 7 1Х 2010).
Более сорока лет жизнь этого
талантливого писателя была связана с Омском. Здесь в конце 60-х годов начали
выходить его книги, которые сразу же понравились читателям своим добрым
отношением к человеку, пристальным вниманием к проблемам простых людей, -
«Память», «Доверие», «До поры, до времени», «Старые вещи»... Михаил Петрович
Малиновский оставил глубокий и благотворный след в литературной жизни нашего
края. В течение многих лет он бескорыстно и заинтересованно помогал молодым
литераторам и многих из них вывел на самостоятельную дорогу литературного
труда. Вначале он работал литконсультантом газеты «Молодой сибиряк», потом был
избран председателем областного литобъединения , трудился консультантом Омской
организации Союза писателей РСФСР, а уже в перестроечные годы организовал и
возглавил литбъединение молодых прозаиков «Омское собрание».
Михаил Малиновский стал одним
из основателей Омского отделения Союза российских писателей. История такова.
2 марта 1990 года
«Литературная Россия» опубликовала печально знаменитое «письмо 74-х» - обширный
текст, авторы которого подробно жаловались в ЦК КПСС и Совет Министров СССР на
засилье в литературной жизни представителей «не титульных» национальностей. В
числе 74 было и несколько омских фамилий. Но этого небольшого количества
тогдашнему руководству Омской организации Союза писателей РСФСР показалось
недостаточно, и оно стало настойчиво предлагать остальным членам Союза тоже
поставить свои подписи под письмом (которое вскоре «Литгазета» назвала
«нацистским документом»). В знак протеста прозаик Михаил Малиновский и критик,
кандидат филологических наук Эдмунд Шик (1930 -2002) вышли из местной
писательской организации.
А в столице в это время уже
шла подготовительная работа по организации нового, основанного на
демократических принципах писательского объединения – Союза российских писателей.
На следующий год Э.Шик участвовал в работе его Учредительного съезда. В конце
1992 года в СРП была принята группа омских писателей, которых в своё время
приняли ( рекомендовали) ещё в «старый», ещё не разделившийся Союз на местном,
омском, уровне, но по разным надуманным причинам задерживали утверждение приёма
в Москве. Среди них были поэт Евгения Кордзахия, прозаики Раиса Абубакирова
(1946 – 1996) и автор этих строк. Эти пять человек (М. Малиновский, Э.Шик, Е.
Кордзахия, А. Абубакирова и А. Лейфер) и основали на будущий год Омское
отделение СРП (зарегистрировано 14 июля
Этот человек был нравственным
эпицентром, нравственным камертоном нашего творческого коллектива. Без него
всем нам теперь очень нелегко.
Что же касается лично меня,
подружившегося с Михаилом Петровичем вскоре после его переезда из Норильска в
Омск (конец 1967 года), то мне трудно пока представить свою дальнейшую жизнь
без него. Нас было трое (третий – омский прозаик Геннадий Гаврилов ушёл из
жизни почти пять лет назад, не дотянув пары месяцев до 70-ти). Вокруг немало
хороших товарищей. Но пустоту, образовавшуюся в душе после ухода двоих этих
людей , не заполнит никто. Чувство одиночества, появившееся ещё после смерти
Геннадия и окрепшее после ухода Михаила, теперь вряд ли покинет меня до конца
жизни.
Теперь, когда его нет,
пожалуй, можно рассказать об одном « подковёрном» эпизоде, произошедшем в 2009
году – в разгар работы над Энциклопедией Омской области. Неожиданно выяснилось,
что фамилия М.П. Малиновского в Словник будущей Энциклопедии не попала – его
кандидатура «не проходила» по формальным признакам (отсутствие наград и
званий). Пришлось писать руководству особое письмо – доказывать, что он
обязательно должен в этом солидном и престижном справочнике быть, что ученики
М.П. Малиновского из обеих писательских организаций, попадающие в Энциклопедию,
испытают, не обнаружив там его имени, по меньшей мере чувство недоумения.
Ошибка в результате была исправлена – соответствующая заметка с фотографией в
Энциклопедию всё-таки попала. Михаилу я , естественно, ничего обо всём этом
рассказывать не стал.
Помню, как мы приезжали к
нему на сороковой день, в середине октября. На Старо-Кировском кладбище было
тихо, покойно, лишь почти неслышно шуршали планирующие с деревьев листья -
стояло затянувшееся бабье лето. И вдруг, как только мы стали устраивать на
могиле привезённые цветы, пролился дождик, он шёл совсем недолго, какие-то пару
минут и потом прекратился – так же резко и внезапно, как и начался. Будто сама
сибирская природа всплакнула тогда о Михаиле своими чистыми и негромкими
слезами.