Николай Березовский

КОГДА НЕ ХОДЯТ ПО ТРАВЕ

повесть в рассказах

СОЛНЦЕ

Летний вечер, солнце на закате.

Чибисову пора спать, но он всё не ложится, сидит за столом и, поглядывая в окно, что-то рисует.

- Старик, пора в кровать, – напоминает папа.

- Сейчас, – откликается Чибисов. – Ещё совсем немножко осталось.

Проходит минут пятнадцать, и теперь не выдерживает мама:

- Егор, кому сказано? Баюшки!

- Иду, – говорит Чибисов, продолжая рисовать. Он увлечён, ему осталось совсем немного – дорисовать несколько лучей, и он торопится, высунув язык.

Папа и мама смотрят в большой комнате телевизор. Идёт фильм про войну. До Чибисова доносятся звуки взрывов, стрельба, крики… И мамин голос:

- Долго ещё ждать?

«И как мама видит через стенку?» – удивляется Чибисов и отвечает:

- Недолго.

Приходит папа.

- Старик, зачем расстраивать маму? – укоризненно говорит он. – Лёг бы и лежал себе на здоровье.

Чибисов вталкивает в коробку красный карандаш.

- Всё, – говорит он, – ложусь.

Папа делает шаг к столу:

- Можно взглянуть?

- Можно, – разрешает Чибисов.

- Это солнце? – спрашивает папа.

- Солнце.

- Похоже, – одобряет папа.

Чибисов берёт рисунок и прикрепляет его кнопками к стене.

- А это зачем? – интересуется папа.

Чибисов молчит.

- Ну, если не хочешь говорить, не надо. – И папа уходит досматривать телевизор.

Чибисов раздевается и ложится.

- А свет почему не выключил? – не унимается мама, умеющая видеть через стену.

Но Чибисов ответить не успевает – он уже спит.

И не лампа над столом, за каким он только что рисовал, а солнце светит ему со стены и снится во сне, в котором нет телевизора, показывающего войну.

 

РАЗРЯДКА

Каждое утро семья Чибисовых делает зарядку.

- На зарядку ста-ано-вись! – командует в семь утра папа, и Чибисовы выстраиваются в большой комнате по росту: первым – папа, за ним – мама, а уж за мамой сам Чибисов. А может, и наоборот, если вести отсчёт строя от Чибисова. Папа с мамой в спортивных костюмах, а Чибисов в футболке и трусиках.

- На месте ша-агом  ма-арш! – начинает папа утреннюю гимнастику.

Чибисову нравится и маршировать, и, не сгибая колен, доставать кончиками пальцев до полу, и приседать, а особенно – крутить руками в плечах. Он знает, что это упражнение развивает плечи. И очень хочет, чтобы у него были такие же широкие плечи, как и у папы. Когда они начинают с папой крутить руками в плечах, мама убегает на кухню готовить завтрак. Если бы не завтрак, она бы тоже с удовольствием развивала плечи, думал всегда Чибисов. И однажды, жалея маму, сказал папе, что и завтраком, как зарядкой, можно заниматься всем вместе. А то, вон, какие у мамы узенькие плечи…

- Можно, конечно, – согласился папа, не переставая развивать свои широкие плечи, – только вот развитые плечи маме не нужны.

- Почему? – удивился Чибисов.

- Потому что она – женщина, – беспечно ответил папа.

- А «женщина» – это кто? – Чибисов даже перестал крутить руками. Он впервые слышал, чтобы папа назвал так маму.

Тут папа задумался и тоже перестал развивать плечи. Но всего на мгновение.

- Женщина, – сказал он, – это наша мама.

Ответ Чибисова вполне удовлетворил.

Когда мама и папа ушли на работу, Чибисов отправился гулять на улицу. И встретил соседку тётю Люсю.

- Как живёшь, Чибисов? – спросила она.

- Хорошо, – сказал Чибисов.

- Хорошо – это прекрасно! – порадовалась за него тётя Люся. – А мама как?

- Плохо, – приуныл Чибисов.

- Это ж почему? – даже испугалась тётя Люся.

- Потому что она женщина, и ей нельзя развивать плечи, – простодушно объяснил Чибисов, вновь пожалев про себя маму.

Тётя Люся будто не расслышала.

- Кто, кто твоя мама? – переспросила она, подозрительно прикрыв рот рукой.

- Женщина, – не поленился повторить Чибисов.

Тётя Люся захлебнулась смехом, заторопилась и убежала. Чибисов так и не понял, что такого смешного он сказал. И потом весь день, пока мама с папой работали, рассказывал всем во дворе, почему его маме нельзя развивать плечи.

Леночка из пятой квартиры возмутилась:

- Ты что, думаешь, одна твоя мама – женщина?

- Конечно! – гордо ответил Чибисов.

- А вот и нет! – топнула Лена ножкой. – Моя мама – тоже!

Чибисов даже задохнулся от возмущения.

- Мой папа о твоей маме не говорил, что она – женщина, – привёл он неопровержимый, как ему казалось, довод.

Леночка не нашлась, что возразить, и хотела заплакать от обиды, но тут увидела свою маму и бросилась ей навстречу с криком:

- Мама, мама, ведь правда, что и ты женщина?!

У мамы Леночки вывалилась из руки сумка.

- Немедленно идём домой! – приказала она дочке.

- Вот видите, – сказал Чибисов ребятам, которые стояли на стороне Леночки. И те вынуждены были согласиться, что только у Чибисова такая необыкновенная мама – женщина.

А вечером мама поставила Чибисова в угол.

- Думай, прежде чем что-то сказать! – объяснила она наказание.

Но Чибисов так и не понял, за что его наказали, и очень обиделся.

Особенно на папу.

А утром, как обычно, раздалась папина команда:

- На зарядку ста-ано-вись!

И все встали, кроме Чибисова, не забывшего вчерашнее несправедливое наказание. Он и носа не высунул в большую комнату из своей маленькой.

Папа покричал, покричал, видя, что строй неполон, а затем заглянул к Чибисову:

- Ты что, Егор, заболел?

- Нет.

- Тогда почему не идёшь на зарядку?

- Не хочу.

- Почему? – удивился папа. – Обиделся за вчерашнее?

Не мог же Чибисов признаться: да, мол, обиделся. Поэтому ответил, не зная, что отвечать:

- Не хочу, и всё!

- Ну-ну – покачал головой папа. – А чем же, интересно, ты станешь заниматься до завтрака?

Чибисов подумал и коротко ответил:

- Разрядкой.

 

ШАГОМ МАРШ!

Чибисов идёт по улице, ступая твёрдо и размеренно: раз-два, раз-два…

Так ходят солдаты.

Сейчас Чибисов тоже солдат. Правда, у него нет солдатской формы, а главное – погон или автомата. Но это ничего. Ведь никто не знает, что он – солдат. Это знает только он, Чибисов. Вот и хорошо, а то было бы переполоху на улице: и машины бы остановились, и люди бы удивлённо застыли, тараща глаза: «Надо же, такой маленький, а уже – солдат!»

Чибисов даже зажмуривается, представив восхищение им, маленьким солдатом, и тут же утыкается во что-то мягкое и жаркое. Но не пугается – солдату не положено пугаться, а делает по-военному чёткий шаг назад и в сторону. И открывает глаза.

Перед ним – полная тётенька. Смешная-смешная, потому что она взрослая, а напялила на голову детскую панамку, какие носят маленькие девочки. В одной её руке чёрный зонтик, а в другой – мороженое на палочке. Чибисов удивляется: ест такое холодное мороженое, а сама горячая, как прокалённый солнцем песок.

- Ты кто такой? – грозно вопрошает тётенька.

Но Чибисов опять не пугается.

- Чибисов, – кратко отвечает он и вскидывает было руку, чтобы отдать честь, да вовремя спохватывается: он без фуражки или пилотки, а с непокрытой головой честь отдавать нельзя. «Чуть-чуть устав не нарушил!» – сердится он на себя.

- Чибисов, Чибисов… – задумывается вслух тётенька. – Нет, не знаю такого…

Тогда Чибисов показывает на девятиэтажный дом с разноцветными балконами-башенками:

- Я вот в нём живу, в этом доме.

Тётенька заинтересовывается.

- В элитном? – почёму-то шёпотом спрашивает она.

Чибисов не знает такого слова – «элитный», но кивает:

- Ага, в нём.

Тётенька нежно, как погладив, трогает зонтиком его темечко и протягивает мороженое:

- На, мальчик, лизни.

Чибисов делает суровое лицо.

- Не положено, – говорит он.

- Почему? – теряется тётенька.

- Потому что негигиенично! – режет правду-матку Чибисов.

Тётенька не обижается, напротив – она восхищена.

- Сразу видно – воспитание! – воркует она. – А скажи, мальчик, твой папа начальник?

- Да, – скромно признаётся Чибисов. – Он самый главный из всех начальников, потому что папа работает выше всех.

Глаза тётеньки округляются.

- Он кто, твой папа? – задыхается она любопытством.

- Папа – мой папа, – объясняет Чибисов и делает ещё один шаг в сторону, а затем, дав себе команду, шагает дальше, удивляясь странной тётеньке. А та, глядя ему вслед, задумчиво мучает свою память: «Чибисов, Чибисов… Кто же это такой?..»

Чибисов печатает шаг мимо витрин магазинов. Краем глаза он видит своё отражение в зеркальных стёклах. Отражением он доволен. По отражению сразу видна выправка пусть и маленького, но солдата.  «Солдат – всегда солдат, пусть даже не в форме!» – рассуждает он.

Раз-два, раз-два! – стучат по асфальту сандалеты Чибисова, которые он обязательно сменит на сапоги, когда вырастет и пойдёт в армию. А пока и мягкие подошвы сандалет отбивают шаг не хуже подкованных армейских сапог. Ноги Чибисова нисколько не устали, хотя он идёт уже долго. «Наверное, целый час», – прикидывает Чибисов, заходя марширующим шагом в сквер на его пути.

В сквере полным-полно ребятишек, которым ещё расти и расти даже до маленьких солдат, почему они и возятся в песочнице. Присматривая за ними, на скамейке рядом с песочницей судачат между собой их бабушки. Бабушки, слышит Чибисов, придержав шаг у песочницы, чтобы его выправкой полюбовались ребятишки, разговаривают о каком-то предпринимателе, автомобиль которого расстреляли из автоматов.

- В решето машину испуляли, а этот новый русский целёхонек! – то ли восхищаются, то ли сожалеют бабушки.

- Везёт же богачам! – завидует одна.

- Пугнуть хотели – вот и живой остался, – говорит другая.

- В рубашке он родился, – просто объясняет везение предпринимателя третья.

Ребятишки в песочнице, любующиеся выправкой Чибисова, навострили уши.

- А как это – в рубашке? – пристал самый старший из них к Чибисову.

- В бронежилете, значит, – коротко растолковал про рубашку Чибисов мальцу и замаршировал дальше, жалея расстрелянный автомобиль неведомого ему предпринимателя. Был бы автомобиль бронированный, как танк, его никакая бы пуля не взяла...

Идти осталось совсем недолго. Чибисов сворачивает за угол и застывает в растерянности. Пройти дальше невозможно – тротуар, разговаривая с девушкой,  занял военный с двумя большими звёздами на погонах. Обойти их никак нельзя. Чибисов дал маме слово, что на проезжую часть дороги не ступит и носочком. С минуту Чибисов думает, как поступить, потом приближается к паре, мешающей пройти, щёлкает сандалетами и, вытягиваясь, говорит военному:

- Товарищ подполковник, разрешите обратиться?

Подполковник, немного удивившись, разрешает.

- Разрешите пройти, товарищ подполковник! – ест глазами Чибисов командира.

- Ах да, конечно, – отчего-то краснеет военный, уступая путь, но тут же вспоминает о своём звании: - Можете следовать дальше… э…э…

- Солдат Чибисов, – подсказывает Чибисов.

- Да, солдат Чибисов! – подхватывает подполковник.

Чибисов парадным шагом минует военного. Он чувствует спиной его взгляд, но не оглядывается. Оглядываться солдату не положено, пока не прикажет старший по званию. А лучше бы он вообще его остановил. Тогда бы они, может, поговорили с ним о танках. Чибисов сразу определил, что подполковник – танкист. Небось, ему скучно разговаривать с девушкой. Что она может знать о танках?..

Наконец Чибисов доходит до места назначения. Дом, который строит папа, подрос со вчерашнего дня на целый этаж. «Мне бы так подрастать!» – завидует дому Чибисов, застыв на открытой площадке, чтобы папа скорее его заметил. Но папа вряд ли заметит его скоро. Чибисов определяет это по безостановочно двигающейся стреле подъёмного крана. Это папе кричат сейчас с земли строители в жёлтых касках:

- «Вира!»… «Майна!»…

Папа работает. А когда он работает, ему нельзя мешать. Недаром мама говорит своим подругам, что у папы на строительстве самое ответственное дело. Поэтому Чибисов терпеливо ждёт. А чтобы ждать не было скучно, он представляет себя на посту, охраняющем полковое знамя. На груди у него – автомат, а на поясе сбоку – штык-нож. И пусть только кто попробует сунуться к знамени!..

- Заждался?

Это голос папы. Чибисов огорчается: и как это он не заметил, когда остановилась стрела крана, и папа спустился на землю? Но тут же успокаивается: «Я ведь знамя полка охранял!»

Папа успел и переодеться. Он не в рабочей спецовке, а в светлых брюках и спортивной футболке. У папы широкие плечи и сильные руки. Он запросто может поднять правой рукой маму, а левой его, Чибисова. Или наоборот. И иначе и быть не может: папа служил в армии и по званию не просто солдат, а – сержант. Охраняй папа предпринимателя, никто бы не осмелился изрешетить из автомата его небронированный автомобиль…

Папа весело щурится и спрашивает:

- Ты кто сегодня, Егор?

- Солдат.

- Отлично, – улыбается папа и расправляет и без того расправленные плечи: – Рядовой Чибисов, слушай мою команду! Домой, к маме, шагом ма-арш!

- Есть! – счастливо подчиняется Чибисов, и вот уже шагает рядом с папой, нога в ногу. На полпути к дому Чибисов решается.

- Папа, – говорит он, – а ты мне на день рождения подаришь солдатскую форму?

- Отставить раз-зговорчики! – командует папа, но по его лицу Чибисов видит, что папа обязательно исполнит его заветное желание. Потому что солдат солдата не может не понять.

 

КУПЮРА

Утром Чибисов, как всегда, выходит во двор.

Двор ещё пуст, хотя солнце уже пригревает. Только у беседки, в которой вечерами взрослые играют в шахматы, топчутся двое больших ребят. Бородатого Чибисов знает: тот живёт в третьем подъезде, и тётя Люся называет его «шалопаем». А вот другого Чибисов никогда прежде не видел. Незнакомец в тельняшке с засученными рукавами и в широких, как новая юбка мамы, брюках.

«Он – моряк!» – решает Чибисов и, заглядевшись на моряка, спотыкается о бордюр тротуара. На коленях моментально вздуваются ссадины, но Чибисов не обращает внимания на боль, потому что, упавший, видит прямо перед носом деньги. Аккуратно сложенная сторублёвая бумажка приятно похрустывает, когда он её расправляет. «Ну вот, а мама говорила, что деньги на улице не валяются», – вспоминает Чибисов, не зная, что делать с находкой.

- Эй, малец, чего нашёл? – выводит его из задумчивости грубый окрик. Спрашивает моряк, а бородатый шалопай подозрительно озирается по сторонам. Чибисов и не заметил, как они к нему подошли.

- Деньги нашёл, – отвечает Чибисов.

- Это я потерял, – говорит моряк. – Гони сюда купюру!

- Какую купюру? – немного удивляется Чибисов.

- Ну, десятку, которую нашёл, – поясняет моряк.

- Это не десятка, – объясняет Чибисов, запоминая, что бумажные деньги ещё называют и купюрами. – Это сто рублей.

- Ну, гони тогда стольник! – подступает тельняшка вплотную.

От незнакомца пахнет не морем, а гнилыми яблоками, и на пряжке ремня не якорь, а какие-то перекрещенные палки, похожие на кости. Теперь Чибисов понимает, что ошибся, – этот тип только прикидывается моряком. Да и денег, видимо, он никаких не терял, иначе бы не требовал сначала десять рублей.

- Это не ваши деньги, – говорит Чибисов, зажимая купюру в руке. – Это не вы потеряли.

- Не я, так будет сотня моя! – гогочет поддельный моряк.

- Это он, он, Чибис, стольник обронил, – вмешивается бородатый. – У него карманы дырявые. Точно!

- Да нечего с ним цацкаться! – хрипит в тельняшке и хватает Чибисова за плечо. Пальцы у него цепкие и острые, но Чибисову не страшно. Он пытается вырваться, а когда вырваться не удаётся, бьёт в живот, нависший над ним, головой. Плечо освобождается.

- Беги! – слышит Чибисов крик Леночки из пятой квартиры, но остаётся на месте. Ему не хочется, чтобы Леночка подумала, будто он трус.

- Прибью! – шипит позеленевший «моряк», и Чибисов невольно пятится от него. Пятки его упираются в бордюр. Дальше отступать некуда – за спиной кусты акации. А страшная пряжка уже у самых глаз. И опять встревает Леночка.

- А у него папа – милиционер! – кричит она.

Пряжка вздрагивает и отдаляется. Чибисов слышит, как её хозяин спрашивает у бородатого, правду ли сказала девчонка.

- Да брешет она, – отвечает бородатый. – Но лучше не связываться – у предка Чибиса плечи будь здоров!..

Парни уходят, а из-за кустов выбегает Леночка.

- Чего они к тебе пристали? – интересуется она.

Чибисов раздумывает, говорить или нет о найденной купюре.

- Ну чего ты молчишь? – торопит Леночка.

- Ле-ноч-ка! – падает сверху, а затем стукает форточка.

- Ладно, потом расскажешь, – вздыхает любопытная Леночка и бежит на зов мамы домой.

Чибисов вновь остаётся один. Да ещё сто рублей в кулаке. На сто рублей можно купить пистолет-фонарик, кучу воздушных шаров, или пострелять в тире, или много-много раз сходить в кино… Сто рублей можно очень интересно и полезно истратить, но мама права: так просто деньги на улице не валяются. Значит, нужно искать того, кто деньги потерял, делает вывод Чибисов. И жалеет, что у него нет розыскной собаки. Собака, понюхав деньги, тотчас бы привела к их владельцу-растеряхе. Вот бы он обрадовался! Но розыскной собаки у Чибисова нет. И не розыскной – тоже. Собака-ищейка есть в милиции, но Чибисов не знает, где милиция, а спросить пока не у кого: двор по-прежнему пуст. Но тут на его счастье из-за угла дома выходит девушка в брюках. Чибисов торопится ей навстречу, только открывает рот, чтобы спросить про милицию, как слышит:

- Мальчик, ты случайно денег не находил?

- Находил, – улыбается Чибисов.

- Сто рублей?

- Сто, – подтверждает он.

- Не может быть! – ахает девушка.

- Вот они…

Чибисов, радуясь, отдаёт девушке купюру. Она прячет её в сумочку и, благодарно растрепав Чибисову волосы, скрывается за другим углом дома. Чибисов доволен и не очень: розыскной собаке придётся пока поскучать без настоящего дела.

Постепенно двор оживает, заполняется ребятами, и снова появившаяся Леночка рассказывает каждому, какой Чибисов смелый:

- А он ка-ак даст головой!.. А то-от ка-ак согнётся!.. А я ка-ак закричу!.. А…

Леночка рассказывает и о том, чего не было, но Чибисов не мешает ей фантазировать – со стороны виднее, и всё-таки приятно быть героем. И сегодня, когда они начнут играть в войну, его обязательно выберут командиром. Чибисов даже начинает мысленно отдавать приказы, как видит бородатого и в тельняшке. А между ними – та самая девушка, которой он отдал потерянные деньги.

- А-а, это ты, мальчик! – смеётся она, проходя мимо, и что-то бросает ему под ноги, крикнув: – Лови! Это тебе на мороженое!

По асфальту катится, подпрыгивая, пятирублёвая монета.

- Шалопаи! – кричит Леночка голосом тёти Люси, а у Чибисова от обиды мокреют глаза. Чтобы никто не заметил его слёз, он уходит с площадки и прячется за кустами напротив того места, где нашёл купюру. И прячется здесь, пока на обед не приходят папа и мама.

- Как дела, старик? – спрашивает папа.

- Папа, мне нужно сто рублей, – озадачивает его Чибисов.

- Тебе как – монетами или бумажными? – смеётся папа.

- Купюрой, – серьёзно говорит Чибисов, и папа понимает, что деньги действительно необходимы. И достаёт из кармана ровно сто рублей.

- А обедать-то пойдёшь?

- Мне нельзя отлучаться, – вздыхает Чибисов.

- Егор, что за шуточки! – сердится молчавшая до этого мама. – Немедленно пойдём домой!

- Оставь, Зина, – тихо говорит папа. – Нельзя, значит, нельзя.

- Хорошо, – недовольно соглашается мама. – О методах воспитания, папа, мы поговорим наедине. Поговорим и с тобой, когда соизволишь явиться, – обещает она уже Чибисову.

Чибисов опускается на бордюр. Он сидит на камне до вечера, но напрасно: зажигаются фонари, а потерявший деньги так и не появляется. А ночью никто, ясно, на поиски не пустится. Можно идти домой.

Встречает Чибисов папа.

- Ну, старик, рассказывай, если, конечно, можно.

И Чибисов рассказывает всё без утайки, потому что они с папой мужчины, а между мужчинами не может быть тайн.

- Понятно, – говорит папа, выслушав Чибисова. – А если тот, кто потерял, так и не вспомнит, где это случилось, и не придёт, что тогда думаешь делать?

- Не знаю, – признаётся Чибисов.

- И я не знаю, – говорит папа.

- Может, мама знает? – осеняет Чибисова.

- А это нужно у неё спросить, – советует папа, и они идут к маме.

Чибисов повторяет свою историю маме, но уже без некоторых подробностей.

- Надо сдать твою находку в стол находок, – сразу же предлагает выход мама. – Ты знаешь, Егор, где стол находок?

Чибисов не знает.

- Это возле милиции. Я тебе завтра покажу, – обещает мама. – А теперь, друзья-мужчины, давайте ужинать…

- Мама, – уже за ужином спрашивает  Чибисов, – а почему бумажные деньги ещё и «купюры»?

- Потому что так называются ценные бумаги, а к ценным бумагам относятся и деньги, – отвечает мама. – Но купюры – это не только бумажные деньги. Купюры – это ещё и сокращения, пропуски. Вот, к примеру, такие, – говорит мама, убирая со стола пирожное. – Было пирожное – и нет его. На ночь, Егор, сладкое не рекомендуется. Понимаешь?

- Ага, – кивает Чибисов, не обижаясь на маму. – Я на ночь и бородатого с тельняшкой сокращу, чтобы не снились. И девушку в брюках, – добавляет он, подумав. – Пусть  купюрами побудут…

И ночью Чибисову снятся: огромный стол, заваленный находками со всего города, и умная розыскная собака, которая говорит почему-то голосом мамы: «Так просто деньги на улице не валяются…»

 

УРОК ГЕОГРАФИИ

- Это – Земля! – торжественно показала мама на глобус.

- Такая маленькая? – удивился Чибисов.

- Ну что ты! – сказала мама. – Это только во много раз уменьшенная копия Земли, её макет.

- А зачем её так уменьшили? – заинтересовался Чибисов.

- Чтобы люди видели, какая она есть, Земля – объяснила мама. – Вот, видишь, синими голубым показаны моря и океаны, реки и озёра, а другими красками – разные континенты и страны… Кому надо, тот посмотрит и увидит: вот Африка, вот Азия, Америка – Северная или Южная, – или наша страна – Россия…

- А наш дом? – перебил Чибисов.

- Что – наш дом? – не поняла мама.

- А где наш дом?

- Наш дом здесь и в микроскоп не разглядеть, – сказала мама. – Ведь это очень маленький глобус.

Чибисов разочаровался.

Мама вздохнула.

- Хорошо, – сказала она. – Тогда давай так. Вот наша страна, где-то вот здесь, – ткнула она карандашом возле извилистой голубой линии, – наш город на реке Иртыш, а в этом городе и наш дом. Представляешь?

Чибисов на мгновение закрыл глаза и кивнул:

- Представляю.

Мама оживилась:

- Допустим, ты вышел из дома и пошёл прямо, прямо…

- А зачем я пошёл прямо и прямо? – опять перебил Чибисов.

- Ты не перебивай, – построжела мама. – Ты слушай внимательно, Егор. Итак, ты пошёл прямо и прямо. Что получится?

- Прямо не получится, – подумав, ответил Чибисов. – Дома мешают.

- Мы ведь условно идём прямо, не взаправду, – терпеливо принялась наставлять мама, – и ты представь, что домов никаких нет. И вот ты вышел из дома и отправился в путешествие. И идёшь, идёшь, идёшь. У тебя цель – обойти земной шар. И вот смотри, что получается. – Мама взяла нитку, протянула её под глобусом и сомкнула концы у точки, отмеченной карандашом. – А получилось то, – сказала она торжествующе, – что ты вернулся туда же, откуда вышел, только с противоположной стороны. Почему так случилось?

- Почему? – ошарашился Чибисов.

- Потому что Земля – круглая, недогадливый! – рассердилась мама. – Как же ты в школе станешь учиться, если такого простого не понимаешь?

- Я понимаю, – не согласился Чибисов.

- Тогда объясни, что ты понял? – потребовала мама.

- Что Земля – круглая.

- Ещё что?

Чибисов потрогал глобус, прикинул и выдал:

- Что по Земле можно ходить прямо, а потом вниз головой.

- Нет, – печально сказала мама, – не сможешь ты, нет, Егор, учиться в школе. А ведь тебе уже шесть лет…

- Ну и не надо мне школы! – обиделся Чибисов. – Подумаешь, школа! Я в гимназию или лицей учиться пойду…

Мама застучала пальцами по столу. Лицо её разгорелось красными пятнами. Чибисов знал, что такие пятна появляются от расстройства. А папа говорил, что расстраивать маму нельзя. И Чибисов, вздохнув, сказал:

- Я больше не буду, мама.

Мама перестала стучать пальцами.

- Что ты не будешь?

Чибисов молчал. Он не знал, что он не будет.

- Ладно, – сказала мама. – Перенесём урок географии на завтра. Мне пора в школу. А ты сиди и изучай глобус. Может, до тебя что и дойдёт.

Через полчаса мама ушла.

Чибисов взял глобус и спустился во двор. Когда его окружили ребята, он стал объяснять, подражая маме:

- Это – Земля! Она такая гладкая и круглая потому, что её космонавты с очень высокой высоты фотографировали. Они так высоко летают, что нашего дома даже в телескоп не увидеть. А фотоаппараты у них цветные, поэтому Земля такая разноцветная. А вот здесь – наш город. Земля такая большая, что, когда по ней идёшь, не замечаешь, что она круглая. А вокруг неё везде одинаковое небо, поэтому голова не кружится, когда идёшь вниз головой. А может, просто не успеваешь идти вниз головой, потому что Земля всё время бежит под ноги…

- А почему она бежит под ноги? – спросил кто-то из ребят.

- Потому что Земля вертится, – объяснил Чибисов.

- А откуда ты знаешь, что Земля вертится? – спросила недоверчивая Леночка.

- От мамы, – ответил Чибисов. – Мама всё знает. Мама в школе ребят географии учит.

 

НЕВЕСОМОСТЬ

Первым с работы пришёл папа.

У Чибисова в это время как раз был сеанс связи с Землёй, его радиостанция работала на приём, поэтому отвлечься было никак нельзя.

Папа, заглянув на кухню, а потом в маленькую комнату, в недоумении вернулся в комнату большую.

- Странно, – сказал он. – Насчёт мамы я понимаю – она ещё на работе, у неё уроков сегодня много. А куда же пропал Егор?

Чибисов вздохнул и плотнее прильнул к наушникам.

- Странно, – повторил папа. – Не в космос же он улетел!?

«В космос!» – едва не крикнул Чибисов, но как крикнешь, если папа ещё не в космосе, а радиостанция занята?

- Есть кто дома? – не выдержал наконец папа.

И тут сеанс связи с Землёй истёк.

 Чибисов перестроился на волну папы и сказал:

- Есть. Только сейчас это не дом, а космический корабль. Прошу вас занять кресло второго пилота-космонавта!

Папа поднял глаза и страшно удивился, увидев Чибисова на шкафу.

- Послушай, – сказал он, – это ты меня к себе приглашаешь?

- Ну да, – сказал Чибисов. – Сейчас космонавты по одному не летают.

- А он, это, – испугался папа, показав на шкаф, – не свалится, если я заберусь?

- Ну что ты, папа! – сказал Чибисов. – А если и свалится, ты всё равно не упадёшь, – мы же в невесомости!

- Что ж, если в невесомости, тогда ладно…

И папа забрался на шкаф. На шкафу было не так уж и плохо. Тесновато, правда, но терпеть можно. И через минуту, освоившись, папа заинтересовался:

- А над какой мы страной, Егор, летим?

Чибисов заглянул в иллюминатор.

- Над Англией. Нет, – поправился он, – ещё пока над Францией летим, а вот и пролив Ла-Манш, а вот и Англия…

- Какая маленькая! – заглянул в иллюминатор и папа.

- Нет, – не согласился Чибисов, – Англия большая. Это она из космоса только маленькая. А так остров – о-го-го! Видишь, даже Земля, как футбольный мяч…

- Да, похожа, – поддакнул папа, у которого с непривычки затекли и руки, и шея, и плечи. – А теперь где летим? – спросил он.

- Над Америкой, – определил Чибисов местонахождение по одному ему известным признакам и, поёрзав на шкафу, лёг на спину, уперев ноги в потолок.

- Это ты зачем? – не понял папа.

- Мы же теперь вниз головой летим, – объяснил Чибисов. – И ты – тоже.

- Да, – сказал папа, – но у меня вряд ли получится, как у тебя.

- Получится – обнадёжил Чибисов, и папа, поёрзав, упёрся в потолок коленями, а голова его свесилась со шкафа. Кабина космического корабля была для него всё-таки тесновата.

В таком положении их и застала мама.

- Интересно, – сказала она, – зачем это вы забрались на шкаф?

- Это не шкаф, Зина, – вздохнул папа. – Это пилотская кабина космического корабля.

- Ты ведь взрослый! – рассердилась мама на папу. – Слазь немедленно!

- Не могу, – опять вздохнул папа. – Я только второй пилот-космонавт.

- А кто первый? – нахмурилась, пряча улыбку, мама.

- Егор, – сказал папа.

- Товарищ первый пилот-космонавт – сказала тогда мама – а не пора ли приземлиться? И космонавты ведь ужинают…

- Не знаю, – сказал Чибисов. – Земля пока молчит. Вот будет команда…

Мама подумала, подумала и сказала приглушенно, точно в микрофон:

- Первый пилот Чибисов! Говорит Земля! Вы приближаетесь к квадрату приземления. Задача ваша выполнена. Просим зайти на посадку. Приём!

- Земля! – отозвался Чибисов. – Вас понял! Захожу на посадку. – И приказал папе: – Второй пилот, включить торможение!

- Есть! – обрадовался папа и, неловко повернувшись, едва не свалился со шкафа.

- Осторожнее! – запоздало предостерёг Чибисов. – Невесомость кончилась. Теперь на нас действует земное притяжение.

- Космонавты! – закричала мама с кухни. – Ужин готов!

После ужина Чибисов ушёл в свою комнату, а мама, моя посуду, спросила у папы:

- А как там, в невесомости?

- Здорово! – ответил папа и потёр шею.

Мама улыбнулась и сказала папе:

- Знаешь, в другой раз я постараюсь прийти раньше тебя. Очень уж хочется побывать в невесомости…

 

КТО КЕМ БЫЛ

Когда Чибисова не было, он был птицей.

- Я не сам, конечно, догадался, – рассказывал Чибисов ребятам во дворе. – У мамы есть книга такая – «атлас» называется. Там на картинках людей совсем нет, а по земле ходят рыбы, ползают чудовища, а в небе летают огромные птицы. Я, когда меня ещё не было, был птицей.

- Не, – не поверила Леночка, – люди рожаются.

- Рождаются, – поправил Чибисов. – Но это потом, когда папа с мамой вырастают. А если ты не веришь, то скажи, кем ты была, когда тебя не было?

- Не знаю, – растерялась Леночка.

- Рыбой! – объявил Чибисов.

- Почему? – удивились все.

- Потому что она – Рыбкина, – объяснил Чибисов. – Какая у кого фамилия, тот тем и был, когда его ещё не было. Это же так просто!

- Значит, я плавала? – обрадовалась Леночка. – Как наши рыбки в аквариуме?

- Только не в аквариуме, – осторожно сказал Чибисов.

- Ну, это ясно, что не в аквариуме, – усмехнулся Вовка Львов из второго подъезда. И прищурил глаз: – Она бы в аквариум не влезла… А я, конечно, обитал в джунглях! – И он зарычал.

А Петька Соболев полез на клён. И Толик Мухин, сначала насупившийся, вдруг гордо выпятил грудь:

- Зато никто из вас по потолку ходить не умеет!

Только незнакомый мальчик стоял молча, кусая губы.

- А ты кем был? – спросил Чибисов.

Мальчик опустил голову.

- Стрелков его фамилия, – подплыла рыбкой Леночка. – Его мама с родителями Вали Жуковой квартирами обменялась. Они вчера переехали…

- Стрелков… – Чибисов задумался. – Стрелков… Ну, конечно! – хлопнул он себя ладонью по лбу. – Ты был охотником!

- Стрелком из лука! – прорычал Вовка, изображая льва.

- А в меня всё одно не попадёшь! – прохрипел Толик Мухин: он стоял на голове, упершись ногами в дерево, и изображал муху.

Петька Соболев, услышав про стрелка из лука, забрался на самую верхушку клёна и стал маскироваться в листьях.

Лена нырнула в траву.

- Вы не бойтесь, я на своих не охочусь! – крикнул повеселевший незнакомый мальчик Стрелков, теперь – Стрелок из лука. – И ещё у меня есть канарейка… – сообщил он уже Чибисову…

А вечерам к Чибисовым пришла мама Леночки.

- Клава! – открыв дверь, обрадовалась ей мама. – Ты проходи, Клава. Что у порога встала?

- Я не одна, – хмуро сказала тётя Клава. – С соседкой. Ты ещё с ней незнакома…

- Так проходи с соседкой, познакомимся…

- Да как-то неловко, – подала наконец голос соседка тётя Клава – мама Стрелка из лука. – Вы же ещё не знаете…

- А в чём дело? – И мама вышла на лестничную площадку.

- Что за тайны? – удивился папа, а Чибисов вздохнул.

- Ясно, – внимательно посмотрел на него папа. – Ну, рассказывай, что опять натворил?

С лестничной площадки доносились приглушенные голоса – слушай не слушай, всё равно не разберёшь. И Чибисов решился.

- Знаешь, – сказал он, – я никогда бы не родился, если бы меня держали в клетке.

- Ты это о чём? – насторожился папа.

- Или в аквариуме, – добавил Чибисов.

- Егор! – сдвинул папа брови. – Не говори загадками. Какие клетки, какие аквариумы?

- В каких держат канареек и рыбок, – незаметно вернулась в комнату мама. Лицо её горело пятнами. – То-то, я смотрю, атлас не на месте.

- Какой атлас? – совсем запутался папа.

- Обыкновенный – атлас происхождения жизни на Земле.

- И что дальше? – не вник ещё папа.

- А то, что Егор, наверное, прав, – улыбнулась мама. Пятна почти сошли с её лица. – Я и сейчас, бывает, порой во сне летаю, – сказала она грустно и задумчиво.

- Да-а, – приуныл папа, – с вами поговоришь… Может, объясните по-человечески, что всё же случилось и происходит?

- Понимаешь, – пожалел папу Чибисов, – мы рыбок из аквариума в пруд выпустили, а канарейку – в сквер. Потому что…

- Остальное я доскажу сама, Егор, – остановила его мама. – Тебе пора спать, – подтолкнула она Чибисова в детскую.

И Чибисов, засыпая, нисколько уже не сомневался, что и мама, как и он, до рождения была птицей. И папа был птицей. Только папа забыл, но мама наверняка уже ему напомнила.

 

КОРАБЛЬ – РЕЧНОЙ ТРАМВАЙ

Чибисов плыл на самом настоящем корабле.

Впервые в жизни.

На Иртыше он бывал много раз, даже купался в его жёлтых водах, а вот на корабль всё как-то не удавалось попасть. И наконец повезло…

Этот корабль, конечно, поменьше других, но всё равно очень большой – много-много шагов от носа до кормы и целых десять, если широко шагать, от борта до борта. Но взрослые почему-то называли корабль не кораблём, а «речным трамваем».

- Почему? – спросил Чибисов у мамы.

- Потому что он перевозит людей, как трамвай, но не по рельсам, а по воде, и от остановки до остановки, которые в речном флоте называются пристанями, – объяснила уставшая мама, пристроившись на одной из скамеек на верхней палубе. Они потому и не поехали с дачи на автобусе, а поплыли на корабле – «речном трамвае», потому что мама сказала:

- Я хоть проветрюсь на воде, а в автобусе пыльно и душно, и придётся до города стоять на ногах.

Теперь мама, отдыхая и проветриваясь, задремала, и Чибисов решил всё-таки уточнить название корабля у капитана. Капитан, знал он из книжек и кинофильмов, всегда выше всех – в рубке, и крутит штурвал, чтобы не наскочить на встречное судно или не сесть на мель. Так что лесенку, ведущую в рубку, он нашёл сразу. И дверь в рубку была распахнута, точно капитан знал заранее, что к нему поднимутся с палубы.

Чибисов вошёл в рубку. Капитан, и правда, стоял за штурвалом и даже со спины был капитаном: широкоплечий, весь в чёрном, в чёрной с белым верхом фуражке, и ноги широко, по-капитански, расставлены.

- Здравствуйте! – поприветствовал капитана Чибисов, но капитан и не шевельнулся, занятый важным делом.

«Наверное, я тихо сказал», – подумал Чибисов и крикнул что есть силы:

- Здравствуйте!

Теперь капитан услышал. Лицо его оказалось тоже очень капитанское: суровое и обветренное, только вот без трубки в зубах. «Но это ничего, – решил Чибисов. – Он, наверное, бросил курить, как мой папа. Сейчас все бросают курить», – полностью оправдал Чибисов капитана без трубки и сказал:

- Можно к вам обратиться, товарищ капитан?

Капитан, сначала улыбнувшийся, принял вдруг озабоченный вид.

- Позже, – сказал он и значительно посмотрел на часы. – Позже спросишь, юнга. А сейчас мне некогда – через полторы минуты надо бить склянки.

- Что бить? – не понял Чибисов, но весь подобрался. Как-никак, а его назвали юнгой, за своего приняли.

- Склянки, – сказал капитан. – У нас, на флоте, как наступает новый час, так сразу же отбивают склянки. Вот, – опять взглянул он на часы, – ровно через минуту будет пять часов пополудни, семнадцать, значит, дня, и нужно отбить ровно пять склянок. Теперь понял?

- Понял, – сказал Чибисов, хотя мало что понял, но юнга есть юнга, и он повторил: – Понял, товарищ капитан!

- Отлично! – похвалил тот. – И вообще ты вовремя, юнга, поспел. Поскольку я за штурвалом и мне нельзя отлучаться с вахты, иди и отбей пять склянок.

- А куда идти? – робко поинтересовался Чибисов.

- На штормплощадку, – пояснил капитан. – Как из рубки ступишь – так на ней и окажешься.

- А потом?

- А потом я как крикну – «бей!», ты и начинай бить, – важно наставил капитан. – До пяти-то считать умеешь, юнга?

- Умею, – скромно, как и положено юнге, ответил Чибисов, уже умеющий, между прочим, считать до миллиона.

- Тогда приступай к исполнению, – распорядился капитан.

И точно – только Чибисов покинул рубку, так сразу же сообразил, что стоит на штормплощадке, а с неё вниз ведёт лестница, по которой он и поднялся в рубку. Лестницы, правда, узнал он позже, на кораблях называют трапами. Штормплощадка была пустой, если не считать придвинутого к ограждению ящика. Ящик был с пустыми бутылками из-под минеральной воды. Бутылок было, тут же сосчитал Чибисов, ровно пять. «Как же я сразу не догадался?» – укорил он себя, вспомнив, что всю пустую посуду – аптечные пузырьки, флаконы из-под духов и одеколона, другие стеклянные ёмкости – мама всегда называла склянками. Только вот непонятно было, обо что бить склянки корабельные. Чибисов ещё раз осмотрел штормплощадку, но никаких специальных инструментов или приспособлений для битья склянок не обнаружил. «Наверное, об пол», – решил он, потому что пол штормплощадки был железным и ребристым. И вытянул из ящика первую бутылку.

- Готов? – донеслось тут же из рубки.

- Готов! – отозвался Чибисов.

- Отбивай! – приказал капитан.

И Чибисов бросил бутылку на пол-палубу. Она с ужасным грохотом раскололась на две половины, но капитан первой склянки почему-то не услышал.

- Ты что там – уснул? – крикнул он. – Отбивай, не жалея сил!

И Чибисов постарался – отбил склянки так, что даже настоящий капитан услышал и птицей взлетел на штормплощадку. А за штурвалом, оказалось, стоял матрос, вчерашний юнга, только вообразивший себя капитаном. На время. Так объяснил позже Чибисову капитан настоящий. Потом, немного успокоившись, он спросил:

- А ты с кем идёшь?

- С мамой, – признался Чибисов. – Только мы не идём, а плывём.

- На воде, брат, не плавают, а ходят, – усмехнулся капитан. – Запомни, если хочешь быть юнгой. А теперь давай зови свою маму.

- Она спит, – поник Чибисов. – Мы на даче были, яблони поливали, она и устала. Но я её разбужу, – всё же решил он, шагнув к трапу.

- Постой, – придержал его капитан. – Ладно, пусть твоя мама отдыхает. А папа что – уехал куда?

- Нет, – ответил Чибисов. – Папа на работе. Папа крановщик, и нужно успеть вовремя сдать важный объект – школу. Чтобы к первому сентября. И я в эту школу пойду учиться, которую папа со своей бригадой достраивает.

- Это хорошо, – улыбнулся капитан. – Это очень хорошо – учиться, да ещё в школе, выстроенной отцом. – И строго посмотрел на виновато поникшего штурвального: – А учить надо так, – отчеканил он. – Отбивать склянки – это сообщать на воде точное время. И не бутылками или чем иным, а колоколом. Видишь колокол? – спросил он у Чибисова, показав рукой вверх.

Чибисов поднял голову и действительно увидел небольшой, но яркий, как солнце, колокол. Внутри него, точно посередине, не касаясь стенок, висел тоже золотой набалдашник с продёрнутой через него верёвочкой.

- Это – «язык», – сказал о набалдашнике капитан. – Колокол, как и человек, без языка немой. А это, – тронул он верёвочку, – по-нашему – «конец». Теперь уяснил, чем и как отбивать склянки?

- Уяснил! – покраснел Чибисов.

- Тогда не стесняйся, давай – к пристани подходим…

И Чибисов, взявшись за «конец», ударил «языком» о колокол, и такого прекрасного звука, как первые в своей жизни склянки, он никогда еще не слышал. Звук этот не переставал звучать в нём и по дороге домой. Звук, наверное, и помешал спросить у капитана, почему его корабль взрослые называют так пренебрежительно – «речным трамваем».

- А ты знаешь, Егор, – сказал папа, когда Чибисов рассказал ему, что произошло на корабле, – ты правильно сделал, что не спросил. Какой бы ни был корабль – океанский или речной, грузовой или прогулочный, – он всегда корабль. И капитан его, видно, – настоящий. Таких людей нельзя обижать.

- Чем? – спросил Чибисов.

- Глупыми вопросами – подумав, ответил папа. – Как ни странно, взрослые задают глупые вопросы чаще детей…

 

ВОСПИТАНИЕ

Однажды, укрывшись под грибком, потому что шёл дождь, ребята стали рассказывать, как их воспитывают родители.

- Меня по Сухомлинскому, – сказал Вовка.

- А меня, – гордо глянул Петька, – по Макаренко.

- Это что! – пренебрежительно отозвалась Леночка. – По доктору Споку, как меня, – это да!

- А меня – ремнём, – хмуро признался Коля Стрелков.

Чибисов молчал

-  А ты чего молчишь? – повернулись к нему все.

- Я на траву смотрю, – поднял он голову. – Она вон как под дождём расправилась…

- Да брось ты! – по-взрослому сказал Стрелков, которого воспитывают ремнём. – Тебя-то как воспитывают?

Чибисов только плечами пожал – он не знал, как его воспитывают, по какому методу.

- Ну, такого не бывает, – не поверила Леночка. – Родители всегда по кому-нибудь наставляют, каким надо быть. Они просто тебе не говорили ещё. Ты спроси, – посоветовала она.

И Чибисов спросил.

Сначала папу.

Папа подумал, подумал, а потом растерянно посмотрел на маму. Мама тоже растерялась.

- Ты же педагог! – подбодрил маму папа. – Тебе лучше знать, по какой системе мы воспитываем Егора.

- Конечно, конечно, – вроде бы согласилась мама. – Но так сразу и не сообразишь.

Пока мама соображала, Чибисов терпеливо ждал.

- Вспомнила! – сообразила наконец мама. – Мы тебя воспитываем, Егор, воспитываем…

- Человеком, – подсказал папа.

- Вот именно, да – человеком, – согласилась мама.

- А я разве не человек? – посмотрел на себя в зеркало Чибисов.

Папа с мамой переглянулись.

- Ладно, – пожалел их Чибисов, – я скажу ребятам, что вы воспитываете меня по-своему.

- А это как? – в голос заинтересовались мама и папа. – Никак, что ли? – испугались они.

- Это просто, – успокоил их Чибисов. – Это когда трава растёт, а ходить по ней жалко. И без дождя, и в дождь, и после дождя…

И мама с папой не стали возражать против такого метода воспитания.

 

ПУТЕШЕСТВИЕ

Пустырь, начинающийся или заканчивающийся у дома, в котором живёт Чибисов, кажется бесконечным, если смотреть на него с балкона. Другого края не видно – он сливается с небом.

- То место, где земля сливается с небом, называется горизонтом, – объяснил папа.

- А пустырь – это тоже земля? – спросил Чибисов.

- Конечно, – подтвердил папа. – Только она пустая, не застроенная, например, домами или не засеянная, скажем, пшеницей. Поэтому – пустырь.

- А что тогда там, за линией горизонта, где пустырь сливается с небом? – заинтересовался Чибисов.

Папа не знал.

- Но это поправимо, – тут же нашёлся он. – Сейчас мы возьмём карту нашей области и посмотрим, что находится за нашим пустырём.

Сказано – сделано.

Папа достал из шкафа карту и разложил её на столе в большой комнате.

- Так, – взял он карандаш, – что же от нашего дома к востоку?

- Восток – это где солнце всходит? – перебил его Чибисов.

- Да, солнце всходит на востоке, – кивнул папа, изучая карту.

- А где солнце на ночь прячется? – не отстал от него Чибисов.

- Солнце не прячется, – укоризненно сказал папа. – Это наша Земля вращается вокруг Солнца, поэтому нам только кажется, что солнце всходит и заходит. Тебе же мама, если не ошибаюсь, на глобусе всё показывала. Неужели ты забыл?

- Немного, – признался Чибисов. – Но теперь вспомнил.

- Вот и хорошо, – похвалил папа. – А сейчас смотрим на карту, вот сюда, – ткнул он карандашом немного в сторону от красного пятна. – Пятно это наш город. К востоку от него тянется пустырь. Когда-то, как я тебе однажды уже рассказывал, пустырь был хлебным полем. А потом город стал разрастаться, и поле попало в городскую зону. Её отдали под застройку нового городского района. Наш дом, кстати, один из его первенцев. Другие дома, магазины, школу, больницу и кинотеатр построят немного позже. На карте так и помечено – новостройка…

Папа отвлёкся, о чём-то задумавшись, и Чибисов ему напомнил:

- А пустырь?.. Что за пустырём?

- Ах да, – спохватился папа и, ещё раз посмотрев на карту, сказал, что за пустырём начинается болото.

- Видишь, мелкими чёрточками, штрихами иначе, помечено?

Чибисов, почти лёжа на карте, молча кивнул: вижу, мол.

- А за болотом – озеро, – продолжал рассказывать карту папа.

- Вот эта голубенькая капелька? – уточнил Чибисов.

- Она, Егор. А за озером начинается тайга.

- Какая большая! – восхитился Чибисов. – Всю эту сторону карты закрасили! – И растерянно поднял глаза на папу: – А дальше что – ничего нет?

- Что ты, дальше ещё много всякого разного и интересного, – успокоил папа. – И города, и озёра, и горы, и великие реки, и Тихий океан, и остров Сахалин, а за ним Япония, а за Японией… Это ведь карта только нашей области, поэтому она и обрывается на тайге, которая, по-настоящему сибирская, начинается у нас…

После путешествия по карте Чибисов долго стоял на балконе. Он стоял так долго и увлечённо, что и не заметил, как с работы пришла мама. А когда заметил, мама, успевшая поговорить с папой, спросила:

- Что-нибудь увидел, Егор?

- Увидел, – сказал Чибисов. – Я и раньше бы увидел, но я раньше не так смотрел, как сегодня.

- А как ты смотрел сегодня? – заинтересовалась мама.

- Закрыв глаза, – сказал Чибисов.

- Интересно, – сказала мама. – И что же ты увидел конкретно таким необычным способом – с закрытыми глазами?

- А всё, – ответил Чибисов. И принялся перечислять увиденное: – Как болото осушают, чтобы потом распахать поле и посеять хлеб. Как в озере рыбу ловят. Из тайги я бы шишек кедровых привёз, но они ещё не созрели. А до острова Сахалина я не успел добраться…

- Фантазёр ты мой! – засмеялась мама, но папа с ней не согласился.

- Я тоже так в возрасте Егора путешествовал, Зина, – сказал он.

- А если, мама, не веришь, что можно путешествовать с закрытыми глазами, так выйди на балкон и посмотри сама, закрыв глаза, – предложил Чибисов.

- Что ж, попробую – не стала возражать мама, а когда вернулась с балкона, лицо её было удивлённо-растерянным.

- Видела! – выдохнула она.

- Что, что видела? – чуть не подпрыгнул Чибисов.

- Дом, – сказала мама. – Двенадцатиэтажный дом, который выстроили на пустыре перед домом нашим…

А утром, и правда, на пустырь приехали рабочие и забили первые сваи для нового дома.

 

НАСТОЯЩИЕ ГОСТИ

Когда к Чибисовым приходят гости, Чибисов или уходит играть в свою комнату, или, если ещё не поздно, спускается во двор.

- Чтобы не мешать, – объяснил он как-то ребятам.

- Да ведь с гостями интересно! – удивилась Леночка.

- Конечно, – поддержал её Коля Стрелков.

- Интересно, – согласился Чибисов. – Только они взрослые, а у взрослых всегда есть важные дела.

- Ага, – подтвердил Вовка Львов. – Водку пить. Мой папа целую бутылку может выпить – и ни в одном глазу.

- А мой и на двух не остановится! – загордился Коля Стрелков.

- А мой папа с рюмки косеет, – опечалилась Леночка.

Толя Мухин вздохнул – его мама ушла от его папы.

- Потому что он много водки пил, – объяснил Толя.

А Петьке Соболеву и вовсе похвалиться было нечем – его папа, все знали, лежал в больнице, где от водки лечат. Поэтому он и спросил у Чибисова, чтобы не стоять молчком:

- А твой папа сколько может выпить?

- Не знаю, – пожал плечами Чибисов.

- Как так не знаешь? – удивились ребята.

- Потому что мой папа не пьёт, вот и не знаю, – сказал Чибисов.

- Врёшь! – в один голос не поверили ему все.

- Правда-правда! – поклялся Чибисов.

- А гости? – ещё не потеряли надежды ребята.

- И гости не пьют. – Чибисову стало неуютно. – Они чай любят, кофе, а мама угощает их пирожками и ватрушками.

- Да разве тогда это гости! – сплюнул Коля Стрелков. – Настоящие гости всегда пьют водку или вино…

- Поют песни и обнимаются, – добавил Вовка Львов.

- А потом ругаются, – вспомнила Леночка.

- И ещё дерутся, – подвёл итог Петька Соболев.

- А после папиных гостей моя мама всегда плакала, – шмыгнул носом, сам чуть не заплакав, Толя Мухин.

- И моя мама тоже, – всхлипнул, вспомнив, наверное, о папе в больнице, Петька Соболев.

- Песни и наши гости поют, – попробовал защититься Чибисов. – А иногда и спорят. Если гости папины, то о строительстве, а мамины – о школе и новых программах…

- Ну, теперь ясно, почему ты от гостей убегаешь, – пожалели ребята Чибисова, и Чибисов, вернувшись домой, спросил у папы, когда гости ушли:

- А кто к нам сегодня приходил, папа?

- Как – кто? – Папа так удивился этому вопросу, что даже перестал помогать маме мыть посуду. – Ты же знаешь – гости приходили.

- Гости такими не бывают, – вздохнул Чибисов. И рассказал, какими должны быть настоящие гости. – А над нашими гостями ребята смеются, – пожаловался он.

- Ты, надеюсь, не смеялся вместе с ними? – нахмурился папа.

- Не смеялся, – ответил Чибисов. – Только мне обидно было…

- Обидно ему было! – вспыхнула мама.

 Мама почему-то так расстроилась, что выронила чайную чашку, и чашка разбилась.

- Вот видишь, – сказал папа, собирая с Чибисовым осколки, – была чашка – и нету. Но чашку можно склеить, а человека, пьющего водку или вино, не склеить уже никогда.

- А разве от водки люди разбиваются? – не поверил Чибисов.

- Водка жизнь разбивает, Егор, семьи, – пояснил папа, но Чибисов всё равно не понял:

- Как это?

Мама заплакала.

- Поживёшь – увидишь, – беспомощно сказал папа.

Мама плакала.

- Мама, – сказал Чибисов, – ты не плачь. Я понял. Ведь после настоящих гостей не плачут…

 

ПРО ВОЙНУ

Чибисов летом ездил к морю, но моря не видел.

- Я его, конечно, видел, но не так, чтобы в море с утра до вечера купаться, – рассказал он ребятам, вернувшись домой.

- Почему? – удивились они.

- Некогда было, – просто ответил Чибисов. – Мы бабушке помогали – я, мама, и папа.

- А бабушка твоя кто? – спросила любопытная Леночка.

- Археолог! – гордо информировал Чибисов. – Она в земле прошлое ищет. То, что было давным-давно, раньше всех нас.

- А что было давно и раньше нас? – заинтересовались все.

- История была, – подражая бабушке, стал объяснять Чибисов. – Фараоны разные, Древняя Греция, Древний Рим, ассирийцы. Иисус Христос. И ещё были селения и города, которые бабушка и раскапывает, чтобы узнать, как жили древние люди.

- Экскаваторами раскапывают? – потребовал уточнений Коля Стрелков.

- Ну что ты! – возмутился Чибисов. – Экскаваторами нельзя. Лопатами – и то очень осторожно. А когда верхний слой земли снимут, то лопаточками и руками. А ещё у археологов метёлочки такие специальные есть и чистики. И даже пылесосы. Они уже целый город раскопали у самого Чёрного моря.

- А кто этот город закопал, что его раскапывать надо? – опять выступила вперёд Леночка.

- Время, – снова вспомнил объяснения бабушки Чибисов. – Время ведь не стоит на месте, как часы, когда их забудешь завести, а идёт и идёт. Землетрясения всякие происходят, океаны разливаются или исчезают, ураганы бушуют, потопы происходят. А ещё раньше много воевали. Вот города и погибали, а потом их засыпало песком и землёй, слой за слоем.

- А людей? – спросил Вовка Львов.

- И людей, если они не успевали спастись, – вздохнул Чибисов.

- А нас не засыплет? – испугалась Леночка.

- Не бойся, – успокоил её Чибисов. – Теперь за землетрясениями и океанами с морями учёные следят, они предупредят, если что.

- А если война? – спросил Коля Стрелков.

Чибисов задумался. Насчёт войны он как-то забыл спросить у бабушки, когда помогал её раскапывать древний город. И у мамы с папой не спросить – у них отпуск уже закончился, они на работе. А ребята, затаив дыхание, ждали ответа. Леночка даже зажмурилась от страха. И тогда Чибисов сказал, как сам думал:

- Нет, войны не будет. Сейчас ведь не раньше, когда стрелами воевали. И не недавно, когда мы Берлин брали. Сейчас если жахнет! – И он тоже зажмурился, но лишь на мгновение.

- И что тогда, если жахнет? – открыла глаза Леночка.

- Тогда даже археологов не останется, – сказал, сам испугавшись, Чибисов. – Нигде. А если и археологов не останется, кто же тогда города станет раскапывать? Поэтому войны никогда больше и не будет.

Ребята повеселели. И никто уже не удивлялся, что Чибисов ездил к морю, но моря почти не видел. Все ждали новых рассказов о раскопках древнего города.

 

«ЛЕТАЮЩАЯ ТАРЕЛКА»

Вечером по телевизору рассказывали о пришельцах и показывали «летающие тарелки». С пришельцами выяснили сразу – землю они не посещали, а если и посещали, то это ещё надо доказать.

-А неопознанные летающие объекты, сокращённо – НЛО, – сказал, завершая передачу, ведущий, – могут вызвать наш интерес только как пока неразгаданные атмосферные явления или аномалии. А вы как думаете, дорогие телезрители?

- Я думаю, – сказал папа, – НЛО не миф, а управляют ими разумные существа из более высокой, по сравнению с нашей, цивилизации.

- А я думаю, что ведущий прав, – возразила мама. – Аномалии – и никаких «летающих тарелок»!

- А очевидцы, которые их наблюдали, фотоснимки и даже киносъёмка? – сопротивлялся папа.

- Фальсификация, выдумки, фотомонтаж! – отрезала мама. – Аномалии, одним словом. И не забывай, что по образованию я географ, естественник.

- А ты как считаешь? – обратился тогда за поддержкой к Чибисову папа, но мама не дала ответить.

- Не забивай голову ребёнка бреднями! – повысила она голос и отправила Чибисова спать. Но он ещё долго слышал через стенку, как мама и папа спорили между собой – есть «летающие тарелки» или их нет.

Ночью Чибисов проснулся от стука в окно.

В темноте он не видел, кто стучит, и поднялся с постели, чтобы посмотреть.

В окно стучала метель. Ветер швырял в стекло пригоршнями снег, стекло и отзывалось на удары стуком. Можно было возвращаться в кровать, но тут Чибисов заметил внизу странный круглый предмет, зависший в воздухе. Предмет, напоминающий тарелку, жёлто светился, слегка подрагивая под порывами метели, и, казалось, вращался.

«Летающая тарелка!» – сразу же сообразил Чибисов и бросился в комнату родителей.

- Папа, папа! – затормошил он папу. –  Мама, мама! – закричал маме. – Там, там… «Летающая тарелка»!!!

Папа бросился за Чибисовым, а мама – за папой.

- Да, похоже, – согласился папа, выглянув в окно.

- И правда, похоже, – протиснулась к окну мама. И тут же ахнула, разглядев пристальнее: – Да это же «летающая тарелка»!

- «Летающих тарелок» не бывает, – напомнил маме папа. – Это, должно быть, какое-то атмосферное явление или аномалия. Настоящая «летающая тарелка», я думаю, вряд ли бы поместилась на нашей улице в промежутке между домами, да ещё на уровне второго этажа…

- Ах, как ты любишь спорить! – прервала папу мама. – Своим глазам не веришь, да? А «летающие тарелки» бывают разные – большие и маленькие. Такими вот маленькими «зелёные человечки» управляют. Ты же смотрел вчера вечером передачу по телевизору! А теперь гляди вживую – висит над землёй и вращается!

- И светится! – добавил Чибисов.

- Да, и светится! – вскричала мама и на минуту убежала из комнаты. Вернулась с фотоаппаратом.

- Пустите, пустите! – и не успокоилась, пока в фотоаппарате не кончилась плёнка. – А теперь, – заторопила она папу, – одевайся – и бежим вступать в контакт с пришельцами!

- А я? – возмутился Чибисов. – Я первый «летающую тарелку» увидел!

- Я не отрицаю твой приоритет, – строго, как и положено учительнице, сказала мама. – Но это может быть опасно. – И вздохнула: – Ах, как жаль, что у нас нет видеокамеры!

- Смотрите, смотрите! – закричал папа.

«Летающая тарелка», ярко вспыхнув, исчезла.

- Улетела! – расстроилась мама. И укорила папу – Эх ты, Фома не верящий! Хорошо, хоть заснять успела…

Утром Чибисов пошёл искать «летающую тарелку», её следы.

- Потерял что? – заинтересовался его поисками шедший мимо дворник дядя Митяй. На плече он нёс лестницу-стремянку.

- Нет, я просто, – смутился Чибисов. – Свежим воздухом дышу.

- Ну, если просто, тогда мне помоги, – сказал дядя Митяй и сунул Чибисову электрическую лампочку. – Эту, – показал он рукой, – ночью метелью, видимо, разбило.

И приставил лестницу к фонарному столбу. Чибисов отдал лампочку, и дворник ввернул её в патрон фонаря, похожего на перевёрнутую вверх дном тарелку.

- Надо же, плафон тоже стеклянный, а метель его не разбила! – подивился дядя Митяй. – Стекло потому что толще, чем у лампочки, – тут же объяснил он это чудо то ли себе, то ли Чибисову.

Вечером Чибисов хотел рассказать маме, какую «летающую тарелку» видели они ночью на самом деле, но маме было не до него. Она сначала проявляла плёнку, затем печатала фотографии, а потом квартиру заполонили названные ею гости, и мама всем подарила по снимку «летающей тарелки».

- Если бы не Виктор, – сказала она о папе, – я наверняка успела бы вступить в контакт с пришельцами. Он глазам своим не поверил. И пока мне доказывал, что это не «летающая тарелка», а атмосферное явление или аномалия, время и ушло – НЛО улетел…

Папа виновато улыбался. Ему-то Чибисов рассказал о фонаре, а маму решили не расстраивать.

 

РАЗГОВОР

У Чибисова две бабушки.

Мамина мама – археолог, а мама папы – пчеловод, она в деревне живёт. А вот дедушек у Чибисова – ни одного.

- Почему? – спросил сначала у мамы Чибисов. – Они на войне погибли, да?

Мама, только что весёлая, помрачнела, а папа вспомнил о газетах, которые ещё не просмотрел и не прочитал. А Чибисов ждал ответа. И наконец мама сказала:

- Понимаешь, Егор, так получилось. Твоя бабушка, а моя мама, она ведь, ты знаешь, – археолог, всё время на раскопках, а дедушка твой устал её ждать, вот поэтому у тебя его и нет. А воевать – он не воевал, он в войну с фашистами чуть старше тебя был.

- А другой дедушка, который папин папа, он где? – не отстал Чибисов.

- А это ты у папы и спроси, – сказала мама и убежала на кухню.

Папа отложил газету, в которую уткнулся, когда Чибисов стал расспрашивать маму о дедушках. Вид у него был такой, будто он что-то потерял, а что и где – никак не может вспомнить.

- Я про дедушку… – напомнил ему Чибисов.

- Понимаешь, – начал папа, как мама, издалека, – тут дело очень сложное. Ты вряд ли поймёшь…

- Я пойму, – заверил Чибисов.

- Ну, если поймёшь… – И папа решился: – Я ведь своего отца, а твоего дедушку, даже не помню. Но мама, твоя бабушка, говорит, что он хороший. Она и сейчас так думает. И что ты без дедушки остался – не его, считает твоя бабушка, вина. В жизни всякое случается…

- А что с моим дедушкой случилось? – настаивал на главном Чибисов.

- Понимаешь, – опустил глаза папа, – он поехал в город на базар продавать мёд и встретил другую бабушку…

- Значит, у меня есть ещё одна бабушка?! – обрадовался Чибисов.

- Я хотел сказать, – поправился папа, – что твой дедушка встретил другую тётеньку, вот поэтому у тебя сейчас и нет дедушки.

И папа снова спрятался за газету. Папа явно не хотел продолжать разговор, и тогда Чибисов пошёл на кухню к маме. Глаза мамы были заплаканными.

- Мама, ты своего папу вспомнила? – расстроился и Чибисов.

- Вспомнила, – всхлипнула мама.

- И папа тоже вспомнил, только он не плачет, а за газетой спрятался, – сказал тогда Чибисов. – И ты иди с ним посиди, а я за чайником послежу. А то вы редко стали вместе сидеть. И на базар вместе ходить надо. А то я стану когда большим, как папа, у кого-то снова не будет дедушки.

- А если бабушки не будет? – засмеялась сквозь слёзы мама.

- Ты ведь не ездишь одна на раскопки, как твоя мама, а моя бабушка, – резонно ответил на это Чибисов.

 

ОДИНОЧЕСТВО

Одинокие соседи Чибисовых завели собачку. Плюшевую, как магазинные медведи, и не больше варежки.

- Это щенок, да? – сообразил Чибисов, когда хозяин собачки, дядя Миша, впервые вывел её погулять.

- Сам ты щенок! – почему-то разозлился дядя Миша, прежде даже иногда угощавший Чибисова конфетами.

Теперь он пичкал конфетами собачку, хотя той, видел Чибисов, конфет совсем не хотелось.

Но больше всего поразило Чибисова, что собачка была без ушей и хвоста.

- А почему ваша собачка без ушей и хвоста? – спросил он в другой раз уже у хозяйки собачки, тёти Маши.

- А у тебя разве хвост есть? – обиделась тётя Маша.

- Я же человек! – удивился Чибисов. – А уши – вот они, – показал он.

- Вот и любуйся своими ушами, на чужие не заглядываясь, человек! – грозно посоветовала тётя Маша.

- А зубы у неё есть? – стерпел грубость Чибисов.

- Посмотри, – вдруг милостиво разрешила тётя Маша.

Чибисов посмотрел – зубы у собачки были.

Мама прижгла йодом укушенный палец и перевязала рану Чибисова бинтом.

- До свадьбы заживёт, – сказала она.

- А у собачки к тому времени уши и хвост вырастут? – перестал плакать Чибисов.

- Нет, – сказала мама.

- А почему?

- Потому что маленькая собачка до старости щенок, – туманно объяснила мама.

Чибисов посмотрел на папу.

- Мама шутит, – сказал папа. – Хвост и уши у этой собачки не вырастут никогда, потому что их обрезали.

- Зачем? – представив себя на мгновение собачкой, у которой обрезают уши и хвост, испугался Чибисов.

- Такая у собачки порода. Так принято, – сказал папа.

Летом собачка соседей участвовала в городской выставке собак. И после выставки стала гулять по двору с большой золотой медалью на шее. Дядя Миша и тётя Маша не могли на неё нарадоваться, и со стороны казалось, что это не собачку, а собачка прогуливает своих хозяев. Любопытным дядя Миша и тётя Маша объясняли, что медалью собачку наградили за экстерьер. Взрослые понимающе кивали, а ребята впервые услышали такое слово. Объяснил его им Чибисов:

- Это значит за то, что собачка до старости останется щенком.

- Такого не бывает! – не поверили ему.

- Бывает, – посмотрел Чибисов на давно заживший палец. – Когда всё обрежут, попробуйте-ка сами вырасти…

- Язык бы тебе обрезать! – услышал объяснения Чибисова насчёт собачки дядя Миша.

- Был бы ты нашей дочерью!.. – закричала тётя Маша.

- Был бы ты нашим сыном!.. – закричал, поправляя её, дядя Миша.

Собачка, отягощённая медалью, мелко дрожала.

И Чибисову впервые вместе с собачкой стало жалко и её хозяев.

 

БОЛЬ

У Чибисова заболел зуб, и мама повела его на приём к стоматологу – зубному врачу.

- Придётся удалять, – сказал врач после осмотра.

Чибисов вжался в никелированное кресло, а мама побледнела.

- Ну что вы! – стал успокаивать её врач. – Это не страшно. И в вашем положении нельзя волноваться. Кого, если не секрет, ожидаете? – улыбнулся он, моя руки.

- Братика, – ответил за маму, продолжая вжиматься в кресло, Чибисов.

- Отлично! – одобрил такой выбор врач и приказал Чибисову снова открыть рот. Потом Чибисову поставили укол, а затем дёрнули за зуб так больно, что он не сдержался и закричал.

Мама заплакала.

- Перестаньте! – прикрикнул на неё врач.

- Так ведь Егору больно, он кричит, – плакала мама.

- Было б странно, если бы он смеялся, – сказал врач. – Крик – это естественная реакция на боль. Можно, конечно, удалить зуб и без боли, но в возрасте вашего сына сильные болеутоляющие средства вредны. Потерпишь ещё немного? – спросил он у Чибисова.

Чибисов представил себя солдатом и кивнул: потерплю.

Зуб удалили.

- Ну, шагай, герой, – сказал врач Чибисову на прощанье. – А зуб у тебя новый вырастет. И заранее поздравляю тебя с братиком…

Братик родился зимой. Его привезли на такси, укутанным в огромное одеяло. А когда раскутали из него, братик Чибисову не понравился. Очень уж маленьким оказался братик – с таким не поиграешь. Теперь мама не ходила на работу, и всё время проводила с братиком. Чибисов иногда обижался:

- Мама, ты хоть немножко и со мной поиграй…

- Ты уже большой, Егор, – отвечала мама. – Лучше помоги мне. Видишь, Вася опять мокрый…

Прошла зима, наступила весна, началось лето, а лето сменила осень. И братик впервые самостоятельно встал на ножки. Чибисов ещё не очень его любил, но радовался вместе с мамой и папой:

Вася, ну, сделай шажок, ну, ещё один…

А новой зимой Вася заболел. В доме все сбились с ног, комнаты пропахли лекарствами, и тётенька врач однажды сказала:

- Если так пойдёт и дальше, боюсь, вам не избежать госпитализации.

Эти слова весь день не выходили у Чибисова из головы. А ночью ему приснился страшный сон. Сон про Васю. Сон был такой страшный, что Чибисов проснулся от собственного крика.

- Егор, – испуганно склонилась над ним мама, – что с тобой, Егор? Почему ты кричишь?

- Вася! – только и смог сказать Чибисов. – Что с Васей, мама?

- С твоим братиком всё хорошо, – устало и тихо сказала мама. – Кризис миновал. Но ты-то почему кричал?

Но Чибисов, никогда и ни что не скрывающий от мамы и папы, не стал рассказывать свой страшный сон. Да и боль, какую он испытал во сне, уже прошла, вытесненная радостью за выздоравливающего братика.

Самого лучшего братика на свете.

 

Вернуться на Главную страницу